Российский оппозиционер Лев ШЛОСБЕРГ: «С января в России закроют все пункты для украинских беженцев. Их депортируют — они неизбежно вернутся к вам»

Лев Шлосберг — глава Псковского регионального отделения партии «ЯБЛОКО» и учредитель газеты «Псковская губерния». Летом прошлого года он впервые опубликовал данные о «закрытых» похоронах бойцов 76-й псковской дивизии ВДВ, которые предположительно участвовали в боевых действиях на Донбассе. Через несколько дней его избили. Политик связывает происшествие с расследованием обстоятельств гибели псковских десантников. Полиция эту версию не поддержала. За прошедший год нападавших так и не нашли, а следствие, по сути, заморозили.

До недавнего времени Шлосберг был единственным оппозиционным депутатом в областном законодательном собрании. Два месяца назад его лишили мандата за участие в суде в качестве представителя одной из сторон, что якобы противоречит закону. Сам депутат с принятым решением не согласен, считает его политической расправой и отстаивает свои права в суде. В интервью коррес­понденту «ГОРДОН» Шлосберг заявил, что ничуть не сомневается в своей победе.

По его мнению, уровень власти в современной России чрезвычайно низок. И региональные чиновники, и высшее руководство страны совершают ошибки, становясь заложниками возникающих последствий. Один из таких просчетов власти — украинская военная кампания, которая стоила государству больших денег, а единственным ее «достижением» стали тысячи убитых людей с обеих сторон и отравленные отношения между двумя соседними странами. Такой же катастрофой может обернуться и сирийская кампания, если президент Владимир Путин не вспомнит, что его государство является частью европейской цивилизации, и не прекратит агрессивную антизападную пропаганду.

«С ПОВЕСТКИ ДНЯ ВОПРОС ДОНБАССА НЕ СНЯТ — ЖЕЛАНИЕ ОСТАВИТЬ КУСКИ ДОНЕЦКОЙ И ЛУГАНСКОЙ ОБЛАСТЕЙ ПОД ПРЯМЫМ ПОЛИТИЧЕСКИМ КОНТРОЛЕМ РОССИИ У КРЕМЛЯ ОСТАЕТСЯ»

— С учетом произошедших в Париже терактов как, по-вашему, поменяется положение России на мировой арене?

— Это вызов для России. Ей предстоит определиться, является ли она частью европейской цивилизации. А она ею является изначально. У нас обе царские династии — и Рюриковичи, и Романовы — европейские. Но после большевистского переворота в 1917 году четко и жестко советская Россия противостояла Европе, хотя, по сути, это одна цивилизация. И до тех пор пока высшее руководство РФ этого не поймет, страна будет терпеть экономические, политические и другие поражения.

Россия должна решить, присоединяется ли она к общемировому антитеррористическому фронту, в том числе в Сирии. Борется ли она именно с ИГИЛ, именно с террористами, а не ставит перед собой политическую задачу сохранения совершенно безумных режимов только потому, что это ущемляет интересы США. Но чтобы РФ стала полноценной антитеррористической державой, нужно избавиться от патологического антиамериканизма и антиевропеизма и прекратить эту безумную антизападную истерию. Ведь если посмотреть российское телевидение, может сложиться впечатление, что в Европе и США живут сплошные выродки и дегенераты со множеством отклонений. Просто Содом и Гоморра.

— А президент Путин сейчас способен быстро перестроить свою политику в отношении Запада?

— Он сложный человек. Способ принятия им решений закрыт. Самые принципиальные государственные решения принимаются втайне от общества. До какой степени у Путина сохранилась политическая гибкость и способность быстро реагировать на ситуацию, сказать сложно.

Путин времен 11 сентября 2001 года, когда он первым после теракта позвонил Бушу и сказал: «Мы с вами», — это один че­ловек. Он мог реагировать мгновенно. Если помните, тогда было принято беспрецедентное решение о предоставлении авиационной военной базы в Ульяновске американцам, чтобы их самолеты получили возможность совершать полеты напрямую в зону боевых действий, на подскоке заправляться и лететь дальше в Афганистан.

Сейчас Путин другой. Он в значительной мере утратил способность к быстрому реагированию и переориентации на новые вызовы и задачи. Это видно по тому, как он реагирует на внешние события. Это не­до­пустимо, что после ужасной авиакатастрофы над Синаем президент в течение не­скольких дней не обратился к народу. Лидер нации в такой момент обязан обращаться к людям напрямую, даже если еще не­известна вся правда. А он только на встрече с министром транспорта произнес в камеру несколько слов, и то было видно, что ему не очень приятно говорить на эту тему.

Думаю, они почти с самого начала знали правду. По своим каналам, через спецслужбы, проверили и поняли, что это теракт. Но в тот момент не хватило политической воли выйти и сказать: «Мы понесли тяжелые утраты. Наша борьба с терроризмом привела к тому, что взорван наш пассажирский самолет с людьми».

Паузы в принятии важных для общества решений показывают, что гибкость утрачена. Колоссальный срок пребывания в должности президента не способствует сохранению политической гибкости. Это же страшно тяжелая работа, мощный психологический груз, 365 дней в году в любой момент, в любое время суток может произойти негативное событие, и тебе даже ночью обязаны сообщить, а ты должен проснуться и принять решение. Жить так 15 лет подряд нормальному человеку невозможно.

Но Путин через все ограничения переступил, поскольку для него особенно важен режим личной пожизненной власти. Это сказывается на том, как он принимает решения. У него в любой принципиальной позиции мотив сохранения личной власти исключительно сильный. И это мешает стране.

«СЕЙЧАС ИДЕТ МЕДЛЕННЫЙ, ТЯЖЕЛЫЙ ПЕРИОД ОСОЗНАНИЯ ПРАВДЫ В САМОЙ РОССИИ, А ТАКЖЕ У ТЕХ, КТО, СИДЯ В УКРАИНЕ, РАССЧИТЫВАЛ, ЧТО ПОСЛЕ КРЫМА РУССКИЕ ТАНКИ ДОЙДУТ ДО КИЕВА»

— На переговорах по ситуации в Сирии лидеры западных государств убеждают Путина увести войска с Донбасса. Он пойдет на такой шаг?

— Сейчас ситуация на Донбассе специфическая. Активных военных действий нет. Идет речь о контроле за территорией, а это требует от России других ресурсов, нежели постоянные активные военные действия. Вопрос о политическом будущем Донбасса сейчас отошел на второй план. Отчасти потому, что закончились ресурсы для ведения войны, отчасти потому, что для достижения актуальных внешнеполитических целей нужно было остановить военные действия в Украине и представить Россию борцом с мировым терроризмом в Сирии.

Это было принципиальное решение. Ибо вести войну на два фронта практически ни одной стране не под силу, в том числе и РФ. Война требует колоссальных денег, а санкции вырвали Россию из контекста мирового экономического поля, что оказалось чрезвычайно болезненно и для экономики в целом, и для бюджета в частности.

Поэтому украинский фронт временно заморожен. Как долго продлится и в какой форме будет проходить эта заморозка, сейчас неизвестно. Но с повестки дня вопрос Донбасса не снят. Желание оставить куски Донецкой и Луганской областей под прямым политическим контролем России у Кремля остается. Способы достижения этой цели могут варьироваться.

Очевидно, что на фоне необходимости объединения сил ЕС, США и России в борьбе с террором на торги со странами Запада выставлен вопрос об оказании влияния на Украину, чтобы та пошла на масштабные политические уступки в вопросе о Донбассе. Безусловно, продолжаются и будут продолжаться попытки убедить в первую очередь Меркель и страны ЕС в целом изменить позицию по Украине.

— Вы считаете, что украинские территории все еще нужны Путину? Тогда почему российский президент остановил наступление на Украину, почему не пошел дальше?

— В первую очередь потому, что украинская армия стала защищать Украину. Военные действия могут идти ровно столько, сколько они поддерживаются ресурсами армии и тыла. Но всю армию РФ перевести в Украину невозможно. Воинские подразделения, которым было поручено вести военные действия в Украине, встретили сопротивление.

Когда украинская армия стала защищать свою страну, стало понятно, что дальнейшее продвижение приведет к еще большим жертвам и потерям, еще большей огласке событий, в том числе в России. Парадокс именно в том, что когда война пошла всерьез, она в каком-то смысле сама себя остановила — масштаб потерь был для Российской Федерации нетерпимым.

Некоторые мои украинские знакомые обижались, когда я говорил: Донбасс случился только потому, что Украина не защищала Крым. Другое дело, если бы за полуостров выступили с оружием в руках, то там пролилась бы кровь. Но жертв на востоке Украины уже не было бы. Безнаказанность — катализатор войны.

А в феврале-марте 2014 года складывалось странное впечатление, что украинские власти, подумав, стоит ли проливать кровь за Крым, решили, что не стоит. Было безвластие, исполняющий обязанности президента, парламент в неустойчивом положении, постоянная смена чиновников в правительстве. Это все понятно. Так или иначе, Крым отдали. Теперь же все стали умными и смелыми, цитируют международные соглашения десятками страниц. А когда был момент необходимости консолидации сил и нужно было быстро проявить характер, ни у кого из первых лиц и у большой части общества не оказалось политической воли.

Для России Крым стал триумфальной прогулкой с цветами. Когда общество не платит за такого рода действия жертвами, оно готово либо мириться, либо приветствовать. Но только пока все бескровно и никого лично не касается. После того как настал черед Донбасса и пошли гробы, картина начала меняться.

События на востоке Украины заставили часть россиян постепенно переоценить ситуацию, задуматься о сути происходящего. К тому же во многих регионах России увидели специфику людей, приехавших из Украины. Они насмотрелись российского телевидения и ожидали полной поддержки, полного государственного обеспечения. Стало понятно, что многие из них работать не желают, а хотят только жить за счет российского государства как иждивенцы. Это одна из причин того, что в РФ с января 2016 года закроют все пункты для украинских беженцев. Есть протесты, но я думаю, правительство не отменит этого распоряжения.

Те, кто приехал, чтобы сесть на шею России, планируют и дальше на ней сидеть, но шея уже тонкая и не выдержит столько людей. Поэтому им теперь говорят: «Все, пожили у нас, а теперь возвращайтесь. Тем более что официально войны уже нет». Беженцы неизбежно вернутся в Украину — их просто депортируют. Потом они будут говорить всем, что Россия совсем не такая, как рассказывает о себе по телевизору.

Сейчас идет медленный тяжелый период осознания правды у граждан России. А также у тех, кто, будучи в Украине, рассчитывал, что после Крыма русские танки дойдут до Киева или, как минимум, до Харькова. Такие ожидания были. Но теперь все закончилось. Проект «Новороссия» закрыт и больше никогда не возродится. Потратили сумасшедшие народные деньги, убили за эти деньги несколько тысяч человек, надолго отравили отношения между двумя странами и народами — вот и все «достижения».

— Россияне по-прежнему погружены в украинскую тематику или военная операция в Сирии затмила ситуацию на Донбассе?

— Картинка на телеэкране сильно изменилась. Война в Сирии, которая признается более важной, чем война в Украине, занимает основную часть информационного пространства. При этом все больше разницы между повседневной жизнью людей и тем, что показывается им на ТВ. Россия все больше становится похожей на Советский Союз, где по телевизору показывали сплошные достижения и прогресс, а люди не могли купить необходимое. Сейчас дефицита нет, но и денег нет. В РФ из 142 миллионов жителей около 20 миллионов официально находятся ниже уровня бедности. Пропасть между официальной пропагандой, рекламой государства и реальными событиями в жизни человека растет.

Людям, которые хоронили погибших, зна­ли обстоятельства командировки или отпуска в Украину, теперь мозги не свернешь. Они просто получают правду из своей собственной жизни и телевизору никогда уже не поверят.

До многих россиян дошли трагические события украинской войны. Сирия пока, слава Богу, не принесла настолько масштабных потерь. Однако пассажиры и экипаж «Аэробуса» погибли на сирийском фронте, и это нужно понимать.

Кроме того, люди видят колоссальный уровень сознательно взращенной ненависти в обществе, и это далеко не всем нравится. Как жители любой страны, пережившей мировые войны, россияне подсознательно понимают: чем выше уровень ненависти, тем выше вероятность войны. А это — жертвы, которые себе сейчас даже представить невозможно. Люди боятся за свои жизни, за жизни членов семьи, друзей и близких. Очевидно, что если начнется масштабная война, с участием призывников, никто не будет в безопасности. И вот здесь есть почва для консолидации вменяемых людей. Для демократической оппозиции появляется возможность выработать простые доходчивые послания обществу: мы за мир, мы против войны и мы против того, чтобы в обществе воспитывалась ненависть друг к другу.

«РОССИЙСКИЕ КОММУНИСТЫ — СТАЛИНИСТЫ, СТОРОННИКИ КРОВАВЫХ РЕПРЕССИЙ. ОНИ ДО СИХ ПОР ХОДЯТ НА МИТИНГИ С ПОРТРЕТАМИ ЭТОГО УСАТОГО ЖИВОДЕРА»

— Оппозиция в России готова к новым вызовам?

— Тут вопрос: что считать оппозицией? Есть вторая по рейтингу Коммунистическая партия. Я не считаю ее оппозиционной. Все основные идеологические позиции «Единой России» и КПРФ совпадают, только портреты отличаются. Если бы сейчас коммунисты были у власти, они руководили бы так же, как «Единая Россия», с таким же стремлением к монополии.

Самое страшное в КПРФ, что они — сталинисты, сторонники кровавых репрессий. Первый секретарь Псковского обкома КПРФ и сейчас публично отрицает сам факт сталинских репрессий. По его словам, не было ни казней, ни внесудебных расправ. И это в городе, где расстреливали людей по приговорам «троек»! Только из жителей Псковской области репрессировано свыше 60 тысяч человек, в том числе более восьми тысяч убито. Для небольшого региона это огромные цифры. Но российские коммунисты все отрицают и до сих пор ходят на митинги с портретами уса­того живодера.

Они до сих пор считают, что Сталин вы­играл Великую Отечественную войну, а не народ, кровью которого залили пол-России и пол-Европы. Это глубоко пещерные люди, пребывающие фактически в матрице «Единой России», поэтому по многим принципиальным для власти вопросам федеральной политики легко с ней договариваются.

ЛДПР — партия обслуги Кремля. «Справедливая Россия» — партия-фейк, которая создавалась, чтобы оттянуть голоса у коммунистов. Этого не получилось, и теперь она балансирует, как одна из необязательных подпорок Путина. Чтобы стать самостоятельной, ей нужно совершать какие-то действия, но нет ни воли, ни понимания, как это делать. Партия создавалась в качестве запасного кармана для лояльной элиты — если не удалось устроиться в «Единой России», есть места в «Справедливой», приглашаем на рассадку.

Парламентской оппозиции в России на федеральном уровне сегодня нет. У нас, по сути, однопартийный парламент. Все эти партии — партии Путина. Только в Псковском областном Собрании двухпартийный парламент: есть одна большая провластная фракция, состоящая из «Единой России», «Справедливой России», КПРФ и ЛДПР, и есть «ЯБЛОКО», состоящее из одного человека. А в большинстве регионов России и такого нет.

Если посмотреть на собственно демократический политический спектр, то существуют «ЯБЛОКО» и ПАРНАС. Других политических партий, имеющих юридическую возможность для участия в выборах в Государственную думу без сбора подписей и законодательные собрания регионов, просто нет.

— Они достаточно сильны, чтобы отстоять свое право на место в парламенте?

— Любая партия, не представленная в федеральном парламенте, достаточно слаба. Федеральный парламент — серьезный рычаг политического влияния, публичная трибуна, есть обязанность СМИ освещать работу партии и ее позиции. Сейчас этого нет ни у «ЯБЛОКА», ни у ПАРНАСа. Зато в этих партиях преимущественно состоят люди с убеждениями. В отличие от «Единой России», где в большинстве случаев вообще не знают, что такое убеждения и идеология, они решают свои личные задачи, публично демонстрируют верность Путину, достигают каких-то карьерных ступенек, зарабатывают статус. То же самое в остальных партиях.

«ЯБЛОКО» и ПАРНАС находятся в оппозиции Путину. Мы противники политики Путина и считаем необходимой для общества содержательную политическую альтернативу. В эти партии просто так люди не придут, потому что это иногда просто опасно.

Ситуация по Украине расколола российское общество. Из постоянно действующих федеральных партий только «ЯБЛОКО» и ПАРНАС не признали аннексию Крыма. Все остальные политические партии, в первую очередь парламентские, восприняли это событие с восторгом. Это разделение еще сильнее сплотило наши ряды, у нас сейчас практически нет случайных людей.

— Когда вокруг масса народу без убеждений, идейные имеют шанс попасть в Госдуму и повлиять на политику государства?

— Мы рассчитываем на избирателей с убеждениями.

— А найдете таких?

— Найдем. Сколько — это вопрос. Но в том, что найдем, не сомневаюсь.

— Как проходит ваша борьба за воз­вращение депутатского мандата? Городской суд поддержал решение областного парламента. И что теперь?

— Судебное разбирательство только начато. Решение Псковского городского суда обжаловано в областном суде. Срок на рассмотрение апелляционной жалобы достаточно большой — до двух месяцев.

Сейчас сложно сказать, будет ли дело рассмотрено в декабре или его перенесут на январь следующего года. Только после рассмотрения в апелляционной инстанции, в областном суде, вступит в силу либо решение городского суда, по которому мне отказано в восстановлении мандата, либо будет решение в нашу пользу, и тогда мне немедленно вернут мандат.

В России четыре уровня судебных инстанций (первая, апелляция, кассация, надзор), поэтому дело может затянуться надолго. Кроме того, в моем случае есть перспектива обжалования в Конституционном суде, но для этого решение суда должно вступить в силу, что происходит на уровне апелляционной инстанции.

— А вы для себя решили уже, как далеко пойдете в этой борьбе?

— Мы настаиваем на нашей правоте и будем идти до победы.

— И вы верите, что можете выиграть?

— Я всегда верю в победу.

— И не страшно в одиночку противостоять системе и губернатору, которые уже продемонстрировали, что готовы на весьма радикальные меры?

— К сожалению, российская власть раз­вращена вседозволенностью и безнаказанностью. В ней есть люди криминальные, способные участвовать в уголовных преступлениях. Я все это понимаю. Но есть сознание своей правоты. И есть ожидания многих людей, которые хотят, чтобы борьба продолжалась, чтобы я не останавливался. Они считают и прямо пишут мне об этом: не останавливайтесь, это и наше сражение, мы поддерживаем и переживаем.

Что касается личных чувств и впечатлений, какой-то барьер не то чтобы страха, но адаптации к этой непростой ситуации я прошел достаточно давно. Я понимаю, что в российской политике часто приходится сталкиваться просто с бандитами. Главное, что меня может в этой ситуации защитить, — полная открытость и публичность моих действий. Если я что-то совершаю, я об этом говорю, если я пишу, то подписываюсь своим именем. Моя позиция открыта. Люди, которые пытаются на эту позицию воздействовать, должны осознать, что общество без особого труда поймет, почему и что происходит.

В августе 2014 года, когда случилось нападение на меня (хотя следствие полностью заморожено, ничего не было сделано для расследования и установления виновных лиц), категорически официально отрицалась связь между публикациями о гибели российских военнослужащих в Украине и нападением. Но люди и так поняли, что эта связь очевидна. Обвинение в отношении власти, пусть даже юридически не доказанное, уже является общественным мнением. И это для власти очень опасно. Им тоже надо выходить на выборы. Пусть половину голосов они себе нарисуют, но другую половину надо как-то самим собирать.

«СЕЙЧАС НА МНОГИХ РУКОВОДЯЩИХ ДОЛЖНОСТЯХ В РОССИИ ПРОСТО ГОПОТА»

— Как восприняли историю с лишением мандата ваши избиратели, горожане, соседи?

— Ощущаю даже большую поддержку, чем была до этой ситуации. Люди в целом живут спокойно и хотят жить спокойно, это нормально. Чтобы вывести их из себя, нужно прилагать усилия. И мои политические противники эти усилия предприняли. Своим решением они возмутили граждан. Я получил огромное количество писем в социальных сетях, по электронной почте, смс, звонков. Люди звонили, приходили, чтобы увидеться, и все говорили одно и то же: что очень возмущены, что поддерживают, понимают, что это попытка политической расправы, которая не могла привести к политически желаемому для власти результату, получилось как раз наоборот.

Воспользовавшись тотальным политическим большинством, губернатор и его люди сумели продавить решение о прекращении моих полномочий через региональный парламент без особых проблем. Но при этом продемонстрировали, что все фракции областного Собрания — «Единая Россия», «Справедливая Россия», КПРФ и ЛДПР — партии губернатора. Никаких принципиальных отличий между ними нет. Это увидели избиратели.

Многие говорили, в том числе мне, что до этого момента считали компартию оппозиционной и поддерживали ее. А сейчас убедились, что она купленная. И если на выборах в 2011 году голосовали за коммунистов, то после этого случая больше никогда не отдадут им свои голоса. Так что в этой весьма непростой ситуации мы получили определенный плюс в обществе.

Если честно, во власти сейчас сильно снизился интеллектуальный уровень. Уже много лет идет отрицательная селекция, уровень людей, принимающих государственные решения, немыслим даже для советского чиновника. Следует признать, что при всех политических изъянах советского строя кадровая система работала и общий уровень подготовки кадров был довольно высок. Чтобы человек занял определенную должность, нужно было пройти обучение и карьерную лестницу.

Сейчас на многих руководящих должностях в России просто гопота, люди, не отягощенные мозгами. Это резко снизило качество принимаемых решений. Они действуют импульсивно, буквально как дети. Если ребенка ущипнуть, он ущипнет в ответ. Примерно такой уровень принятия решений у нынешней российской власти — это рефлекторная политика. Кстати, это заметно и во внешней политике России. На том же рефлекторном уровне принимаются практически все важные для страны решения во внутренней политике.

— Может, именно этим вызвана пред­стоящая чистка в «Единой России», которую якобы собираются проводить в ближайшее время?

— Не верю абсолютно ни в какое очищение «Единой России». Эту партию соз­давали для того, чтобы властвовать везде, жульничать, воровать и принуждать. Она может себя облагораживать, поправлять макияж, который, словно плохая штукатурка, отвалится при первой же встряске.

Как вы понимаете, свинья сама за собой чистить не может. Я предполагаю, что перед парламентскими выборами 2016 года, с которыми одновременно будут проходить 36 региональных избирательных кампаний в законодательные органы власти, какие-то точечные процессы «очистки» возможны. Уверен, на самой системе власти это никак не скажется. Если в ней работают 100 жуликов и одного показательно наказали, останется 99. Все люди, которых собираются изгонять, сейчас входят в систему, имеют связи, свои рычаги влияния, и они просто так не выйдут из этой системы. Кроме того, неизвестно, что примерно наказанный жулик расскажет, он же много знает о товарищах и может нечаянно со злости или от страха рассказать столько, что мало не покажется.

— Вы отметили низкий уровень влас­ти в целом и то, что Путин утратил политическую гибкость. Какая судьба может ожидать российскую власть в столь не­благоприятных политических и экономических условиях?

— Власть в России может долго оставаться неизменяемой, как уже случалось неоднократно в период Советского Союза. Может быть передана из рук в руки в форме спецоперации, как произошло между Ельциным и Путиным в декабре 1999 года. Может смениться в результате переворота, когда какая-то часть элиты, испугавшись за себя, решит отстранить верхушку тем или иным способом.

И существует самый лучший вариант, который сейчас, к сожалению, наименее вероятен, — честные и свободные выборы. Независимый суд, свободные СМИ, выполнение Конституции, пусть и со всеми ее изъянами, соблюдение всех прав и свобод человека — и за пять лет мы увидим совсем другую страну. «ЯБЛОКО» видит своей целью именно вариант мирной смены власти. Потому что количество желающих стрелять и вешать людей на фонарных столбах сейчас в России, как никогда за все постсоветское время, велико.

Те, кто говорят о необходимости революции, не понимают, что столбов не хватит. Количество генетических живодеров в России зашкаливает. Эти потомки сталинских вертухаев готовы лично пытать и убивать. Помните Юрия Шевчука: «О, не дай им опять закатать рукава!»? Если начнется именно революция — это будет совсем не «Пражская весна» и не польский вариант, а намного хуже, чем даже расстрел киевского Майдана. Поэтому нам необходимо сделать все для мирной смены власти в России. Если мы не справимся с этой задачей, катастрофы не избежать. Причем не только для России.

Если вы нашли ошибку в тексте, выделите ее мышью и нажмите Ctrl+Enter